Иерусалим обреченный [= Жребий; Салимов удел; Судьба Салема; Судьба Иерусалима / Salems Lot] - Стивен Кинг

Жизнь была прекрасна.

Городская сирена прогудела свои полные двенадцать секунд, возвещая большую перемену во всех трех школах и приветствуя время ленча. Лоуренс Кроккет, земельный и страховой агент, владелец конторы, отложил книгу («Сексуальные рабы сатаны»). Его распорядок дня никогда не менялся. Сейчас он пойдет в Замечательное Кафе, закажет два чизбургера с чашкой кофе и, наслаждаясь сигаретой «Вильям Ренн», полюбуется ножками официантки Паулины.

Он проверил, хорошо ли запер дверь, и отправился вниз по Джойнтер-авеню. На углу он задержался и бросил взгляд на Марстен Хауз. У подъезда стоял, блестя на солнце, автомобиль. Это вызвало у Лоуренса холодок беспокойства в груди. Он продал Марстен Хауз вместе с давно заброшенной Городской Лоханью больше года тому назад, и это была самая странная сделка в его жизни — а он много заключал в свое время странных сделок. Наверное, владелец той машины — человек по имени Стрэйкер. Р. Т. Стрэйкер. А как раз сегодня утром он получил кое-что по почте от этого Стрэйкера.

Он приехал в контору Кроккета однажды июльским вечером, чуть больше года назад. Высокий мужчина, одетый в солидный костюм-тройку, несмотря на жару. Лысый, как биллиардный шар, и, кажется, как тот же шар, — лишенный потовых желез. Глазные впадины под прямыми черными бровями могли бы с таким же успехом оказаться высверленными сквозными отверстиями. В руке мужчина держал тонкую черную папку. Ларри в своей конторе был один. Его работавшая неполный день секретарша — девушка с самым изысканным набором выпуклостей, когда-либо попадавшимися ему на глаза, — работала в это время у юриста из Гайтс Фола.

Лысый гость устроился в кресле для клиентов, положил папку на колени и уставился на Ларри Кроккета. Выражение его глаз понять было невозможно, и это раздражало Ларри. Этот человек не задержался взглянуть на чертежи предлагаемых домов, выставленные в прихожей, не попытался пожать руку или представиться, даже не поздоровался.

— Чем могу помочь? — спросил Ларри.

— Я прислан купить дом и деловое помещение в вашем замечательном городе.

Абсолютная невыразительность его голоса напомнила Кроккету запись, которую слышишь, узнавая по телефону прогноз погоды.

— Отлично, — сказал Ларри. — У нас как раз есть несколько…

— В этом нет нужды. — Лысый остановил его жестом, и Ларри с изумлением увидел невероятно длинные пальцы: средний не меньше четырех или пяти дюймов от основания до кончика. — Деловое помещение расположено напротив входа в парк.

— Да, оно продается. Когда-то принадлежало прачечной, она обанкротилась. Расположение действительно удачное, если вы…

— Дом, — прервал его лысый, — тот, что известен в городе под названием Марстен Хауз.

Ларри слишком долго занимался своей профессией, чтобы позволить принять своему лицу выражение пораженного громом человека.

— Вот как?

— Да. Мое имя Стрэйкер. Ричард Трокетт Стрэйкер. Все бумаги будут на мое имя.

— Отлично, — отозвался Ларри. По крайней мере, перед ним деловой человек, это видно сразу. — За Марстен Хауз запрашивают четырнадцать тысяч, хотя, думаю, что моего клиента можно будет убедить сделать небольшую скидку. По поводу старой прачечной…

— Не пойдет. Я уполномочен заплатить один доллар.

— Один?.. — Ларри наклонил голову, как это делает человек, чего-нибудь не расслышавший.

— Да. Прошу взглянуть.

Длинные пальцы Стрэйкера расстегнули замочек папки и достали несколько бумаг в голубом прозрачном конверте.

Ларри Кроккет нахмурился.

— Прошу вас прочесть. Это сохранит время.

Ларри отбросил пластиковый конверт и посмотрел на первый лист с выражением человека, делающего одолжение дураку.

На лице Стрэйкера появилась тонкая улыбка. Он достал из кармана пиджака золотой портсигар и зажег сигарету деревянной спичкой. Резкий аромат турецкого табака наполнил контору.

Следующие десять минут тишину в конторе нарушало только негромкое жужжание вентилятора и приглушенный шум уличного движения. Стрэйкер докурил сигарету почти до самого обреза и начал другую.

Ларри оторвался от страницы, побледневший и потрясенный.

— Это шутка? Кто вас прислал? Джон Келли?

— Я не знаю никакого Джона Келли и не шучу.

— Эти бумаги… право на землю… Боже мой, да вы знаете, что этот участок стоит полтора миллиона долларов?

— Вы трусите, — холодно произнес Стрэйкер. — Он стоит четыре миллиона. Скоро будет стоить больше, когда построят торговый центр.

— Чего вы хотите? — спросил Ларри хрипло.

— Я сказал. Мы с партнером планируем открыть дело в этом городе. Мы планируем жить в Марстен Хаузе.

— Какое дело? «Убийцы Инкорпорэйтед?»

Стрэйкер холодно улыбнулся:

— Боюсь, дело крайне будничное. Мебель. Мебельный антиквариат для коллекционеров. Мой партнер — эксперт в этом деле.

— Дерьмо, — выругался Ларри. — Ваш партнер должен знать, сколько стоит Марстен Хауз. И тем более должен знать, что на мебельном антиквариате в этом городишке ничего не заработаешь.

— Мой партнер совершенно квалифицирован в любом предмете, к которому проявляет интерес, — объявил Стрэйкер. — Он знает, что ваш город стоит на шоссе, в нем бывают туристы и дачники. Как бы то ни было, вас это не касается. Вы находите, что бумаги в порядке?

Ларри постучал по столу голубым конвертом.

— Кажется, да. Но я не позволю с собой мошенничать.

— Разумеется, нет, — голос Стрэйкера сочился вежливым презрением. — У вас, кажется, есть адвокат в Бостоне, если не ошибаюсь. Некто Фрэнсис Волш.

— Откуда вы знаете? — пролаял Кроккет.

— Неважно. Отвезите бумаги ему, он подтвердит их подлинность. Земля будет ваша при трех условиях.

— А! — Ларри немного успокоился. — Условия. Теперь мы подходим к сути. Валяйте.

— Номер первый. Вы продаете мне Марстен Хауз и прачечную за один доллар. Владелец дома сейчас в Бангоре. Прачечная принадлежит Портлендскому банку. Я уверен, обе заинтересованные стороны будут довольны, если вы возместите им стоимость. Минус ваши комиссионные, разумеется.

— Откуда у вас все эти сведения?

— Вам этого знать не следует, мистер Кроккет. Условие номер два. Вы ничего никому не расскажете о нашем сегодняшнем соглашении. Речь идет только о двух партнерах-антикварах.

— Я не балаболка.

— Тем не менее я хочу запечатлеть в вашей голове всю серьезность условия. Может прийти время, мистер Кроккет, когда вам захочется сообщить кому-нибудь о нашей сегодняшней сделке. Если вы это сделаете, я узнаю. Я вас уничтожу. Вы поняли?